Глава 19. Семейное делоГлава 19. Семейное дело
Семейное дело никого не касалось; семейным делом
можно было заниматься на виду у всех.
Александр Дюма
можно было заниматься на виду у всех.
Александр Дюма
С самого утра Северуса донимало смутное ожидание надвигающейся... нет, пожалуй, не катастрофы, а неожиданности. Данный незатейливый оксюморон как нельзя лучше описывал сосущее под ложечкой предчувствие какого-то глобального сюрприза, из-за которого придется менять планы, а то и, чего доброго, пересматривать взгляды на жизнь. Это малоприятное ощущение было частым спутником Северуса во времена Первой войны. В восемьдесят первом оно пропало — на целых десять лет — и вернулось, когда некое одиннадцатилетнее чудовище в заклеенных изолентой очках начало учиться в Хогвартсе. Последний раз гадкое предчувствие настигало зельевара год назад — за полсуток до того, как он наткнулся в одном из закоулков Сумеречной аллеи на тело Люциуса.
Не без злорадства Северус наблюдал, как Блез Забини управляется с Рональдом Уизли. Когда парочка удалилась в сад, Минерва недовольно заметила:
— Ты и это одобряешь?
— Что именно? — нахмурился он.
— Мисс Забини, мне кажется, ведет себя несколько... несдержанно.
Озадаченный, Северус воспроизвел в памяти только что увиденное, а потом хмыкнул.
— Зато эффективно.
— Это противоречит кодексу школы!
— Кодексу школы противоречат магические дуэли в коридорах. Применение женских чар в Хогвартсе, насколько мне помнится, ничем не ограничено.
— Но, Северус... она нарочно кружит ему голову!
— Минерва, ты меня удивляешь. Никак не ожидал от тебя такого... романтизма, — он чуть было не сказал «пуританства». — Кроме того, ты ошибаешься.
— Да?!
— Да. Мисс Забини всего-навсего пробует свои силы на педагогическом поприще. Она пытается предотвратить ненужный взрыв и направить буйные эмоции мистера Уизли в более... мирное русло. Чтобы заставить этого юношу слушать то, чего он слышать не хочет, сперва его желательно лишить возможности шевелиться и говорить. Хотя бы в переносном смысле, — почти мечтательно закончил он, невольно представив младшего сына Молли под воздействием обездвиживающего заклятия и чар онемения.
Минерва фыркнула, агрессивным движением отрезала кусочек поджаренного бекона и отправила в рот. Северус предпочел не думать, кого она при этом представляла, и снова погрузился в свои унылые переживания.
Суета вокруг воскресного «Пророка» отвлекла и развлекла его, но ненадолго. Он безжалостно конфисковал несколько экземпляров у самых младших студентов под тем предлогом, что нечего детям читать пустые сплетни о старостах школы — это, мол, подрывает школьные авторитеты и портит вкус. Однако полное одобрение упомянутых действий со стороны Минервы свело почти на нет удовольствие от этой процедуры.
— Какая гадость!
— Какая глупость, — поправил Северус, испепелив очередную газету.
— Будто кто-то может подумать, что мисс Грейнджер на такое способна!
— Будто кто-то может подумать, что Нарцисса спустит такое редакции с рук.
— Что?!
— Северус? — неожиданно их препирательства бесцеремонно прервал Люпин.
Зельевар удивленно воззрился на оборотня: с педсовета в конце прошлого триместра тот перекинулся с ним хорошо если парой фраз. Что, впрочем, Северуса вполне устраивало. Нахмурившись, он произвел в уме привычные календарные подсчеты и сказал вполголоса:
— Да, я все помню. После завтрака займусь.
«Доваривать, возможно, придется уже Альбусу, но тебе об этом знать вовсе не обязательно».
— Спасибо, — столько же негромко ответил Люпин, — но я о другом. Мне нужно тебе кое-что сообщить... прости, Минерва, — он виновато покосился в ее сторону.
— Не за что, Ремус, — суховато отозвалась она. — Идите секретничайте и дайте мне спокойно позавтракать.
— Видишь ли, — едва за ними закрылась дверь кабинета ЗОТИ, глаза оборотня блеснули возбуждением, почти восторгом, — сегодня рано утром мне пришлось побывать на... в Лондоне. Ты знаешь где. Альбус попросил кое-что проверить.
— И? — насторожился Северус.
— Ты не представляешь, что я обнаружил!
«Только не говори мне, что Блэк ожил! — почти в ужасе подумал зельевар. — Этого я уже не переживу. С меня вполне хватит Поттера и Темного Лорда».
— Люпин, у меня нет времени на драматические сцены. Что именно ты там нашел?
Оборотень странно посмотрел него, потом предложил:
— Может, тебе лучше сесть?
— Так и знал, что ты меня обрадуешь, — мрачно отозвался Северус. — Спасибо, я постою. Ну?
— Гляди! — Люпин протянул ему на ладони старинные позолоченные часы-луковицу с откинутой крышкой. На внутренней стороне был выгравирован герб Дома Блэков.
Северус уставился на часы, не сразу сообразив, что именно видит. Большинство стрелок давно и прочно покоились на отметке «Смерть», некоторые даже потемнели, как это часто бывает с волшебным серебром. Но две стрелки были еще в полном порядке. Одна, с надписью «Луни», дрожала на отметке «Счастье». Другая, помеченная «Гарри», указывала на «Поиски».
Ошарашенный, зельевар молча глядел на подтверждение собственной гипотезы, в истинность которой верил до сих пор чуть больше, чем наполовину.
— Северус? — осторожно спросил Люпин.
— Восхитительно, — коротко ответил он. — Мои шансы умереть не зря только что значительно выросли. И на том спасибо.
К вечеру настроение нисколько не улучшилось. С открытием Люпина предчувствие неведомой перемены нисколько не ослабло, а напротив, усилилось. Хуже того, к нему прибавилось подспудное ощущение, что Северус упустил что-то очень важное. Не сейчас и не в связи с Поттером, а гораздо раньше. Безуспешные попытки уловить, к чему относилось это ощущение, привели зельевара в состояние тихого бешенства, из-за которого он даже чуть не испортил Волчьебойное зелье.
Напоив готовым снадобьем Люпина и кое-как выпроводив его за дверь, еще некоторое время Северус убил на проверку студенческих эссе. Однако потом закончились и они, так что зельевар остался наедине с мерзостным предчувствием, которое к тому моменту совершенно разбушевалось. Он попытался читать, но быстро понял, что глядит в буквы, не видя слов, и бросил это бесполезное занятие. Теперь он просто сидел на диване в гостиной, стиснув в руках «Алхимический вестник», и бездумно смотрел в пространство перед собой, пытаясь справиться с нарастающей паникой.
Огонь в камине полыхнул зеленым.
— Северус? — позвал оттуда Альбус.
«Оно», — понял зельевар.
— Да? — деревянным голосом отозвался он.
— Мальчик мой, у меня для тебя очень хорошие новости, — заявил директор. — Поднимись, пожалуйста, ко мне.
И исчез, не оставив времени ни на вопросы, ни на возражения.
Открывая дверь директорского кабинета, Северус был уверен, что готов абсолютно ко всему. Ну, или практически ко всему. Возвращение Блэка с того света он все-таки рассматривал как событие чисто умозрительное и чересчур маловероятное, чтобы принимать в расчет. Все остальные «хорошие новости» Альбуса можно пережить более или менее спокойно — по крайней мере, Северус так думал.
И, тем не менее, оказался абсолютно не готов увидеть у директорского окна того, кого там увидел.
Сделав пару неверных шагов вперед, он вцепился в высокую резную спинку деревянного кресла для неугодных посетителей, осторожно убедился, что оно ему не мнится, и очень медленно сел, не сводя глаз с видения у окна.
— Сев? — столь же осторожно уточнило видение. — Тебе плохо?
— Да. Нет. Не знаю, — честно ответил Северус.
— Я живой.
— Я догадался, — выговорил он с невесть откуда взявшимся сипом в голосе и прикрыл глаза.
— Держи, — предусмотрительный Люциус сунул ему в руки бокал бренди. — Да не захлебнись. Вот так.
— Спасибо, — Северус так и сидел зажмурившись.
Теплая рука Люциуса слегка сжала его плечо и снова исчезла.
— Не за что. Ну, лучше?
— Кажется, — он наконец открыл глаза. Только сейчас он сообразил, что Альбуса в кабинете не было. — Почему?
— Белла, — коротко отозвался Люциус.
— Ясно.
Ни для кого не было тайной, что Беллатрикс Лестранж своего зятя на дух не переносила — даже в те годы, когда в его преданности Темному Лорду не сомневался никто, включая самого Люциуса.
— Прости, я не рассчитывал, что меня найдешь именно ты, — невиновато сказал Люциус.
— Можно подумать, ты бы доверил это кому-нибудь другому.
— Ну не Цисси же.
— Действительно.
— Ты злишься. Это потому, что я скрыл от тебя свою сделку с Дамблдором?
— Нет. Вовсе нет.
— А когда злишься, ты врешь совсем плохо.
Северус поднял голову и посмотрел на него снизу вверх.
— Ты изменился.
— Да ну, брось. Подумаешь, постригся, — Люциус засмеялся, проведя рукой по короткому ежику волос.
— Я не об этом. Неважно. — Северус слабо улыбнулся: — Люци, ты не представляешь, как «вовремя» ты вернулся.
— Да, мне Цисси сказала, — Люциус поморщился. — Кот из дома, мыши в пляс. Но ты знаешь, я тут подумал и решил, что мне безразлично. В конце концов, репутация Дома Малфоев теперь не моя печаль.
— Я не об этом, — повторил Северус.
— Да? — изумился Люциус. — А о чем? Что может быть важнее семейных дел?
— Видишь ли, — осторожно начал Северус, — это тоже в некотором роде... семейное дело. У меня, — он помедлил, потом понизил голос: — у нас есть все основания полагать, что Лорд жив. И может в любой момент вернуться.
«Чему я собираюсь невольно поспособствовать в самое ближайшее время, но тебе, мой изворотливый друг, об этом лучше не знать».
Однако Люциус снова удивил его.
— Да, — кивнул он, — Дамблдор мне говорил. И о твоем желании снова сунуться в преисподнюю за Поттером — тоже. Но отговаривать не стану, не жди. Знаю, что бесполезно. У тебя с детства налицо неизлечимая страсть к сомнительным предприятиям ради еще более сомнительных идей. Но учти, если не вернешься, я тебя с того света достану. И сам убью, — насмешливо прибавил он.
Северус не выдержал и рассмеялся. «Мерлин знает, где Люци носило целый год, но это явно пошло ему на пользу. И не только ему...»
— Как Цисси? — поинтересовался он.
— Не убила. Как видишь, — сдержанно ответил Люциус, но глаза его сверкнули. — Главное, женихов нет.
— Каких женихов? — удивился Северус. Ему не давала покоя какая-то неуловимая мысль — то самое смутное ощущение, будто он упустил нечто важное.
— Неважно, — отмахнулся Люциус. — Уже неважно.
И тут Северуса осенило.
— Часы, — выдавил он. — Циссины часы тогда пропали. Мы их так и не нашли. А мои для тебя показывали «Смерть». Я же помню.
Люциус отвел глаза.
— Дамблдор, — пробормотал он.
— Что?
— Всё устроил Дамблдор. И с твоими часами тоже. Не могу сказать как. А Циссины я забрал.
— Альбус это умеет, — помедлив, согласился Северус. — А что ты мне можешь сказать?
Люциус пожал плечами.
— Почти всё. Но в свое время. Позже. А пока... Сев, мне нужна твоя помощь.
— Кто бы сомневался.
— Да нет, я просто хочу увидеться с Драко и поговорить без помех.
— Без предупреждения? Тебе ребенка не жалко?
— Жалко. Поэтому я и прошу тебя помочь, а не пытаюсь подкараулить его в Хогсмиде.
— Студентов отпустят в Хогсмид только в субботу. И Драко наверняка там будет... не один.
— Догадываюсь, — фыркнул Люциус. — Представляю, во что это вылилось бы. Нет, ждать до субботы слишком долго. И лишние свидетели мне ни к чему.
Северус вздрогнул.
— Да ну тебя! Что ты постоянно думаешь всякую гадость? — Люциус поморщился. — Я просто не хочу, чтобы меня здесь вообще видели.
— В Хогвартсе?
— В Англии. Меня же нет. Я умер.
— Да, я заметил.
— Нет, в самом деле. Меня нет. Я скончался. Ушел в мир иной. Перестал существовать. Я экс-Малфой.
— Что ты несешь?!
— Да, Сев, твое образование оставляет желать лучшего. У тебя же был отец-маггл, или я ошибаюсь?
— Ты сошел с ума, это точно. При чем тут мой отец?!
— Да я уж понял, что ни при чем. Неважно. Потом как-нибудь при случае объясню. Если захочешь. Короче говоря, мне надо поговорить с Драко, и я не хочу, чтобы меня видел кто-нибудь еще.
— Это трудно. Не уверен, что сумею оторвать его от Грейнджер. Разве что назначить взыскание...
— Не надо. Мальчику и так несладко. Ладно, я согласен на Грейнджер.
— В каком смысле?!
— Северус, ты хорошо себя чувствуешь? Я говорю, что согласен на общение с ними обоими. Устрой мне встречу любым способом. Скажем... во вторник. У тебя. Вторник тебе подойдет?
— Да, но... что я им скажу?
— Понятия не имею. Если бы имел, не просил бы тебя о помощи.
Северус потер лоб, чувствуя приближение сильнейшей головной боли.
Люциус молча плеснул ему в бокал еще бренди.
— Спасибо.
— Да не за что.
— А почему ты экс-Малфой? — невпопад поинтересовался Северус.
Люциус опять рассмеялся.
— Вообще я пошутил, но в некотором смысле это правда. Люциус Малфой, как я уже сказал, умер год назад. А перед тобой Люсьен Малиш, владелец скромного, но очень милого поместья в Лангедоке. Кусок горы, небольшое шато и парочка виноградников. Приедешь потом как-нибудь, покажу.
— О Мерлин.
— Сев, не бери в голову. Так что насчет Драко?
— Послушай, давай я просто приглашу их сюда, и все? Для семейной беседы. А ты уж как-нибудь сам разберешься?
— Ну, если ты не можешь придумать ничего другого...
— Не могу.
— Ладно, договорились. А теперь расскажи мне обо всем, чем вы тут занимались без меня.
Рон и в обычных обстоятельствах не слишком любил писать домой. Слишком глупыми ему всегда казались собственные каракули на пергаменте. Втиснутые в два-три предложения, которые кое-как удавалось из себя выдавить, любые захватывающие приключения, любые радости становились какими-то куцыми, жалкими и ненастоящими. Но совсем обойтись без писем было нельзя, мама расстроилась бы, и год за годом он принуждал себя писать: «Мама, не волнуйся, мы с Гарри хорошо учимся, потому что Гермиона нас заставляет», «Поздравляю с Рождеством, мама, спасибо за новый свитер, он очень теплый», «Мам, у меня не так плохо с трансфигурацией, не волнуйся, профессор Макгонагалл все преувеличивает» или «Ура! Мы сегодня победили, так что Кубка Слизерину не видать как своих ушей». О настоящих приключениях, вроде истории с полиморфным зельем, у него хватало здравого смысла не упоминать. А о девочках, которые ему нравились, о ссорах и примирениях с Гарри, о том, какие были счастливые глаза у Гермионы, когда Гарри надоумил его трансфигурировать для нее ландыши на день святого Валентина... нет, об этом и сказать-то матери нельзя, не то что написать.
Но сейчас отступать было некуда. Рон покосился на Джинни: сестренка, придерживая пергамент левой рукой и слегка высунув язык от усердия, быстро строчила своим округлым аккуратным почерком. Она исписала уже один лист пергамента и начала второй.
— Чего ты там сочиняешь? — угрюмо поинтересовался он, немного завидуя ее легкости.
— Что? — рассеянно переспросила она. — Я не сочиняю, я просто пишу обо всем, что случилось на этой неделе.
— И про Малфоя? — поморщился Рон.
— В том числе, — кивнула Джинни. — А ты что?
Рон посмотрел на свой пустой лист и вздохнул.
— Я не знаю, что писать, — признался он.
Джинни нахмурилась.
— Хочешь, помогу? — неуверенно предложила она.
— Нет, мама все сразу поймет, — вздохнул он. — Что она, не отличит моего письма от твоего? Лучше я сам.
Он прикусил кончик пера и глубоко задумался, невидяще глядя перед собой.
Джинни вдруг прислонилась к нему, прижавшись лбом к его плечу.
— Ох, Рон...
— М-м?
— Да нет, ничего. Мы как-нибудь справимся, правда? — нарочито бодро сказала Джинни, но голос ее все-таки чуть-чуть дрогнул.
Рон обнял ее одной рукой, притянув к себе.
— Да. Как-нибудь. Все будет хорошо, Джин.
Внезапно он понял, что знает, как и что именно написать.
К вечеру Драко снова начал нервничать. Конечно, ничего срочного в сложившейся ситуации не было, к тому же мать могла вообще не быть дома, а, например, уехать на несколько дней в Париж или Венецию... Да мало ли куда, хоть в Аргентину! Пока он сам был в Хогвартсе, ничто не держало ее в поместье. И, тем не менее, ему казалось, что она должна ответить именно сегодня.
«Совсем с ума сошел, — мрачно подумал он. — Ерзаю, как шестилетка в Сочельник».
— Драко? — мягко позвала Гермиона, и он очнулся.
— Что?
— Пойдем ужинать.
Гермиона деликатно не упомянула о том, что последние полчаса он все равно ничего не делал, только глядел в одну точку и рассеянно теребил перо, притворяясь, будто читает «Малый алхимический свод» Альберта Великого.
— Пойдем.
Они припозднились, так что столы оказались заполнены почти целиком. Стоило им войти, как по залу пробежал шепот. Учитывая, что они не явились ни на завтрак, ни на обед (попросту забыв про него), это было не так уж удивительно. Однако теперь, проводив Гермиону до места, Драко нахмурился и замешкался: отчаянно не хотелось оставлять ее одну. И, если честно, самому оставаться в одиночестве — тоже.
— Не стой над душой, Хорек. Или садись, или катись отсюда, — мрачно буркнул Уизли.
Шепот смолк, на них заоборачивались даже хаффлпаффцы. В повисшей тишине Драко уставился на соперника. «На бывшего соперника», — поправился он про себя и медленно улыбнулся.
— Очень любезно с твоей стороны. Весьма своевременное приглашение.
— Народ, подвиньтесь, — распорядилась Джинни. — Драко, садись.
Онемевшие — видно, от потрясения — гриффиндорцы немного сдвинулись, освобождая место. Драко сел, оказавшись зажат между Гермионой и Джинни.
— В тесноте, да не в обиде, — радостно объявила последняя. — Могу пожертвовать тебе мою десертную тарелку, она еще чистая.
— Благодарю, Джиневра. Я бы тебя поцеловал на радостях, — высокомерно объявил он, — но опасаюсь, люди неправильно поймут.
— Хотела бы я на это посмотреть, — фыркнула Гермиона. — Тем более что тебе тогда придется целовать еще и Рона. Он тебя первым пригласил.
Уизли поперхнулся тыквенным соком и забрызгал сидевших напротив Томаса и Финнигана.
— Я лучше воздержусь, — Драко вдруг развеселился. — А приборы у вас найдутся? Или тут принято есть руками?
— Что здесь происходит? — раздался над головами суровый голос Макгонагалл.
Драко украдкой бросил взгляд в сторону преподавательского стола, но увы: Снейп отсутствовал, так что спасать его было некому.
— У нас гости, — между тем дерзко заявила Джинни.
— И что, — гриффиндорский декан оглядела присутствующих, — никто не возражает?
— Нет, профессор, — неожиданно для всех ответил Лонгботтом, и только тогда Драко с удивлением заметил, что рядом с ним как ни в чем не бывало устроилась Лавгуд. — Все в полном порядке.
— Все нормально, — сумрачно добавил Уизли. — Дайте только Малфою вилку, чтобы он начал есть и заткнулся наконец.
Вокруг захихикали.
— Ясно, — сухо сказала Макгонагалл. — Я распоряжусь, чтобы вам подали приборы, мистер Малфой.
— Благодарю, профессор.
— Не за что, — Макгонагалл усмехнулась. — Еще что-нибудь?
— Скажите, профессор, — вдруг подал голос сидевший неподалеку Кирк, — а можно, я завтра приглашу к нам Шейлу? Э-э... мисс О’Нил?
— Учитывая все обстоятельства, — задумчиво отозвалась его декан, — не вижу, как я теперь могу вам что-либо запретить. Если ваши друзья не возражают, — она пожала плечами. — Однако, — она снова окинула всех грозным взглядом, — если я услышу хоть один подозрительный звук...
— Вы ничего не услышите, профессор Макгонагалл! — нестройным, но громким хором отозвались гриффиндорцы, так что Драко даже вздрогнул от неожиданности.
— Не сомневаюсь, — она снова усмехнулась, развернулась и ушла.
— Весело тут у вас, — заметил Драко.
— Обхохочешься, — ответил Уизли, яростно расправляясь с котлетой.
С легким щелчком на столе перед Драко появилась тарелка, кубок и столовые приборы. Он тихо приступил к ужину, решив, что наблюдение в данной ситуации даст больше, чем разговоры. Однако, судя по всему, его присутствие лишило гриффиндорцев желания беседовать: присутствующие больше ели, чем говорили. Только Парвати Патил и Лаванда Браун постоянно шушукались о чем-то меж собой.
Неожиданно захлопали крылья, и на плечо Драко опустился сердитый Клавдий — ему явно не понравилось, что хозяин сидит не на обычном месте, а невесть где.
Драко медленно отложил нож и вилку.
— Ну, что ты принес?
Филин выставил ногу, протягивая письмо. Драко отвязал конверт, отломил кусочек котлеты и протянул птице. Клавдий склевал угощение и стал дуться чуть-чуть меньше.
Сохраняя бесстрастное выражение лица, Драко разгладил конверт правой рукой, снимая чары.
— Зачем? — поинтересовался Финниган.
— Что зачем? — не понял Томас.
— Защита зачем? — уточнил Финниган.
«Тебя не спросили», — хотел огрызнуться Драко, но сдержался и ответил только: — На всякий случай.
Стараясь скрыть волнение, он медленно распечатал конверт, внезапно пожалев, что согласился остаться за гриффиндорским столом. Слизеринцы, по крайней мере, дали бы ему возможность читать спокойно.
— Хочешь, уйдем? — тихо предложила Гермиона, наклонившись к нему.
— Нет. Не надо.
Драко решительно развернул пергамент и пробежал глазами послание матери. Потом еще раз. Потом медленно улыбнулся.
— Все хорошо? — осторожно уточнила Гермиона.
— Да. Хочешь прочесть?
— А ты хочешь?..
— Если б не хотел, не предлагал бы, — он пожал плечами и протянул письмо.
«Здравствуй, Драко!
Я очень рада твоему письму и твоему счастью, о котором ты пишешь с таким восторгом. Пригодились ли тебе сонеты?
Все, что я слышала о мисс Грейнджер, заставляет меня весьма сожалеть, что я не знакома с ней лично, однако надеюсь, что ты исправишь это упущение при первой же возможности, каковая, несомненно, представится очень скоро.
Думаю, тебе будет любопытно узнать, что мне довелось побеседовать сегодня с небезызвестной Ритой Скиттер. У меня сложилось забавное впечатление, что данная особа питает к личной жизни мисс Грейнджер некоторый нездоровый интерес. Было бы крайне полезно выяснить его причины. Возможно, сама мисс Грейнджер что-нибудь знает?
Благопожелания твоей очаровательной избраннице,
до встречи,
мама»
— Какие сонеты? — удивилась Гермиона.
— Европейские, — фыркнул Драко. — Я тебе почитаю потом. Если захочешь.
Гермиона хихикнула, но расспрашивать не стала, а проглядела письмо еще раз.
— Это не... это не шутка? — наконец негромко спросила она.
— Нет, — Драко улыбнулся. Все, что его мать написала между строк, в любом случае не подлежало обсуждению при свидетелях.
— Все в порядке? — вдруг вмешалась Джинни.
— Да, спасибо, — Драко демонстративно сложил письмо, убрал в конверт и спрятал в карман.
— Отлично, — кивнула Джинни, не отвлекаясь от десерта. — А то вы шепчетесь, а всем интересно.
— С какой стати? — Драко поднял брови.
— Так, вообще. Это, можно сказать, семейное дело.
— Да?
— Конечно! — безапелляционно заявила Парвати Патил. — Короче говоря, выкладывай. Что написала твоя мама, что ты по этому поводу думаешь, что вы сказали родителям Гермионы и когда свадьба?
— Уизли, у вас тут всегда так? — осведомился Драко после короткой паузы. — Я чего угодно ждал, когда принимал твое предложение, но только не испанскую инквизицию.
— Никто не ждет испанскую инквизицию! — хором ответили Гермиона, Браун и Томас.
Драко вопросительно посмотрел на остальных присутствующих.
— Лучше не спрашивай, — пожав плечами, посоветовал Финниган.
Когда во вторник утром Драко показал записку от Снейпа с предложением обоим явиться после ужина «на семейный совет», Гермиона почти совсем не удивилась. Письмо Нарциссы Малфой, хоть и составленное на удивление доброжелательно, содержало неприкрытый намек на грядущий допрос с пристрастием. Хорошо хоть, пригласили их обоих, а не одного Драко. Собирайся Нарцисса предъявить сыну ультиматум в духе «немедленно выбрось из головы эту грязнокровку», вряд ли она пожелала бы видеть саму Гермиону.
По крайней мере, так Гермиона утешала себя весь остаток дня. Но сейчас, перед дверью в личные комнаты слизеринского декана, у нее душа ушла в пятки. Драко был тоже немного напряжен, но держался так, словно их ждал светский ужин, не более того.
Драко вполголоса назвал пароль, и портрет-страж отодвинулся в сторону.
— Заходите, — донесся изнутри голос Снейпа.
Драко вошел первым — и так резко остановился, что Гермиона чуть не налетела на него.
На диване, откинувшись на подушки и вытянув правую руку вдоль спинки, сидел нога на ногу Люциус Малфой. Он загорел, коротко постригся и вообще выглядел как-то странно, но в том, что это он, не могло быть никаких сомнений. Гермиона бросила быстрый взгляд на Снейпа: тот обеспокоенно следил за реакцией Драко, не обращая внимания на Люциуса. Гермиона слегка расслабилась: значит, непосредственной опасности нет. Ну, если не считать потенциального взрыва через полминуты, когда Драко оправится от шока. Надо было срочно брать дело в свои руки.
— Добрый вечер, мистер Малфой, — она шагнула вперед и храбро улыбнулась: — Я вижу, слухи о вашей смерти сильно преувеличены.
Люциус непринужденно рассмеялся, и Гермиона неожиданно подумала, что Драко досталась от отца далеко не только внешность.
— Добрый вечер, мисс Грейнджер. Надеюсь, вы простите этот маленький драматический фокус. Откровенно говоря, все равно не думаю, чтобы существовал способ тактично сообщать подобные новости.
— Все в порядке, мистер Малфой, — Гермиона великодушно кивнула. — Как вы наверняка не раз слышали от профессора Снейпа, меня трудно смутить или напугать.
— Интеллект мисс Грейнджер уступает только ее дерзости, — невозмутимо подтвердил зельевар. — К сожалению, не наоборот.
— Спорный вопрос, — парировала Гермиона.
— Отец? — тихий голос Драко прервал эту отчаянную совместную импровизацию. — Как?..
Непонятно было, что он спрашивает: то ли «Как ты выжил?», то ли «Как ты мог?», то ли вовсе «Как теперь быть?». Краем глаза Гермиона видела, как Снейп кивнул ей и выскользнул за дверь. Судя по всему, счел ее присутствие достаточным, чтобы предотвратить апокалипсис. Такое доверие было, конечно, очень лестно — и пугало до оторопи.
— Садитесь. Это долгая история, — Люциус вздохнул. — Которую придется, к сожалению, на некоторое время отложить.
— У нас есть время, — нахмурился Драко, опускаясь в кресло.
— Зато у меня нет возможности. Скажу только, что мне пришлось совершить долгое, познавательное и крайне необычное путешествие.
— Но...
— Я думаю, — мягко вмешалась Гермиона, усаживаясь, — что сейчас важнее обсудить будущее, а не прошлое.
— Вы совершенно правы, Гермиона... вы позволите называть вас так? — любезно поинтересовался Люциус.
Она кивнула.
— Благодарю. Действительно, будущее сейчас куда более важная тема для беседы. Драко, ты окончишь школу через пару месяцев. Что ты планируешь делать дальше?
Драко растерянно посмотрел на отца, потом на Гермиону.
— Ты глава рода, — Люциус покосился на завязанные узлом волосы сына. — Ты должен принимать решения сам.
— Что? — поразился Драко. — А как же... как же ты?
— А что я? Я умер, — Люциус хмыкнул. — Меня нет. Или, точнее, я покину Англию, как только прояснится положение дел с...
— С чем? — быстро спросила Гермиона, насторожившись.
— С некоторыми из моих бывших, — он поморщился, — коллег. В частности, меня беспокоит одна из моих своячениц.
— Тетя Белла, — мрачно кивнул Драко, наконец взяв себя в руки. — Что ты предлагаешь предпринять?
— Я бы предложил ее спровоцировать, но вы прекрасно справились с этим сами, — усмехнулся Люциус, покосившись на Гермиону. Она почувствовала, что начинает краснеть. — Осталось только использовать ваши достижения. Вот почему Нарцисса интересовалась подоплекой вашего противостояния с мисс Скиттер.
Гермиона улыбнулась: она не сомневалась, что эту часть ее приключений Люциус одобрит.
— Мне удалось узнать некий факт из биографии нашей прославленной журналистки, который она отчаянно не желала предавать гласности. Мы заключили... сделку.
— Восхитительно. В чем же тогда дело?
— К сожалению, сделка касалась Гарри. Мне не пришло тогда в голову включить в условия и себя.
— Понимаю. Могу я узнать, в чем заключался пресловутый факт?
Гермиона и Драко переглянулись. Драко медленно улыбнулся.
— Думаю, будет лучше, если об этом расскажу я.
——————————
Люсьен Малиш — Lucien Maliche (фр.). Maliche — лангедокский вариант французского слова malice (лукавство, хитрость, уловка, козни, острота).
Меня нет. Я скончался. Ушел в мир иной. Перестал существовать. Я экс-Малфой. — Люциус перефразирует знаменитый скетч о мертвом попугае из юмористического шоу «Летающий цирк Монти Пайтона». В скетче разгневанный покупатель пытается вернуть в зоомагазин купленного дохлого попугая, а продавец «отказывается» понимать, что птица мертва.
Никто не ждет испанскую инквизицию! — еще одна цитата из «Монти Пайтона». В английском языке стала крылатой фразой.