Вот она, 7 глава...
читать дальшеГлава 7. Ладони на глазах
Кто так уверен, что со мной
Был близок или дружен,
Что до сих пор в судьбе земной
Он мне зачем-то нужен?
А. Дольский
Был близок или дружен,
Что до сих пор в судьбе земной
Он мне зачем-то нужен?
А. Дольский
Хогвартс-экспресс уже подошел к вокзалу Кингс-Кросс, а Драко пребывал все в том же сумрачном состоянии духа. Больше всего ему хотелось никуда не выходить, а просто дождаться, пока экспресс пойдет обратно, и вернуться в школу.
Он уныло наблюдал через приоткрытое окно, как близнецы Уизли встречали Рона и Джинни. В кои-то веки рыжее семейство не поднимало шум на весь вокзал: сдержанно-тихая четверка быстро и молча покинула платформу 9 и 3/4. Потом мимо окна протопали Крэбб с Гойлом. В поезде они Драко не нашли, и, к счастью, им не пришло в голову караулить его снаружи. В конце концов стало ясно, что пора идти. Драко со вздохом взял сумку и клетку с филином, снял с двери заклятие и вышел.
На платформе уже почти никого не было. Он отошел в сторонку, поставил вещи на землю и принялся ходить туда-сюда с мрачным видом, скрестив руки на груди. Он знал, что выглядит нелепой пародией на Снейпа, но ему было все равно.
Вдруг сзади послышались шаги, и не успел Драко обернуться, как на его глаза легли две узкие прохладные ладони. Потом его притянули к себе и легонько чмокнули в затылок.
– Мама, – Драко изо всех сил старался изобразить упрек: дескать, что за манера лобызать его на глазах у людей, как пятилетнего. Ничего не вышло, ибо мешала ухмылка до ушей, вполне достойная Чеширского кота.
– Скоро мне придется вставать на цыпочки, чтобы до тебя дотянуться, – улыбнулась Нарцисса, разворачивая сына лицом к себе. – Соскучился?
– Еще бы, мам.
Драко вдруг понял, что и в самом деле соскучился. Последний раз он приезжал домой еще летом, а Рождество предпочел провести в Хогвартсе. Панси тогда уговорила весь седьмой курс Слизерина остаться на каникулы в школе: мол, последний год, когда мы еще так повеселимся. Он представил, как живется матери одной в огромном поместье, и ему неожиданно стало неловко.
Нарцисса, казалось, была в курсе этих нехитрых переживаний.
– Все в порядке, ребенок. Ты же знаешь, я не люблю скучать, – подмигнула она. – Бери свои вещи и дай мне руку.
Драко повиновался, и Нарцисса накрыла его руку своей, позаботившись, чтобы ее массивный мужской перстень-печатка касался обоих.
– Домой, – скомандовала она, активируя порт-ключ, и оба перенеслись в просторный холл Малфой-мэнора.
– Драко, мы ужинаем через два часа в Зеленой гостиной. Так что у тебя есть время привести себя в порядок и разобрать вещи. Сегодня и завтра мы отдыхаем... а в понедельник с утра нас ждут нотариус и гоблины Гринготтса.
Драко кивнул и отправился к себе. Первым делом он швырнул сумку в угол, а потом выпустил из клетки своего филина.
– Брысь в совятню, Клавдий, – сказал он, распахнув окно. – Нечего тебе тут делать.
Филин согласно ухнул и улетел.
Минуту-другую Драко стоял у окна с закрытыми глазами, подставив лицо щедрым на ласку лучам. Теплый ветер трепал его отросшие за год волосы, пахло горячей землей, солнцем, юной травой – в Уэльсе безумствовала новая весна. Острое ощущение счастья на мгновение опьянило его – и исчезло, оставив вместо себя смутную жажду чего-то неведомого и неощутимого.
Он отвернулся от окна и вдруг заметил на своем письменном столе небольшой сверток. Нечто прямоугольное, завернутое в матовую зеленую бумагу, с привязанной поздравительной карточкой.
Убедившись, что на сверток не наложены никакие чары, Драко осторожно взял его. На карточке было написано мелким аккуратным почерком:
Моему мальчику, который уже вырос
– Мама
Он нетерпеливо развернул обертку – и в его руках оказалась книга в бархатном темно-синем переплете. Книга была явно не нова, ткань во многих местах вытерлась, а серебряные буквы заглавия почернели. На обложке значилось: «Классика европейского сонета».
Не выпуская книги из рук, Драко опустился на кровать, открыл книгу на середине и принялся читать первое попавшееся стихотворение.
Когда часы делящая планета
Вновь обретает общество Тельца,
Природа видом радует сердца,
Сияньем огненных рогов согрета...*
* * *
Гермиона сидела в библиотеке над тем самым трехфутовым эссе по зельям. Правда, по большей части она ничего не писала, а задумчиво смотрела куда-то в пространство, машинально водя пером по пергаменту. Внушительного вида лист был исписан едва на четверть.
Школа почти опустела, большинство студентов разъехались по домам. Остались десятка два человек: в основном пятый и седьмой курсы – те, кого волновали экзамены в конце года. Как правило, они не слишком жаждали общения, и Гермионе легко удавалось их избегать. В результате девушка целые дни проводила в библиотеке, и у нее было больше чем достаточно времени на размышления...
За шесть лет учебы Гермионе удалось сплести вокруг себя нечто вроде кокона, ограждавшего ее личный мир от окружающей действительности. Война, Волдеморт, Упивающиеся Смертью, Орден Феникса – она знала обо всем этом и, конечно не оставалась в стороне, но не позволяла проникнуть этому знанию в ее личную вселенную. Уроки, домашние задания, пререкания со Снейпом, соперничество факультетов, шалости Гарри и Рона... А также их нежелание учиться, вечные разговоры о квиддиче, ее собственные поучения и увещевания... Все это казалось такой надежной защитой... Которая рухнула в одно мгновение, оставив ее лицом к лицу с ужасающей правдой.
Но самое страшное было в другом. До гибели Гарри она и не подозревала, как много он для нее значил. Гермиона с ужасом поняла, что Гарри был единственным по-настоящему близким ей человеком. Который легко улавливал нюансы ее настроения. Который точно знал, грустит она, сердится или обижается. Он не всегда понимал причины ее поведения, это правда. Но – что гораздо важнее – он был готов принимать ее такой, какая она есть.
С Роном, к несчастью, дело обстояло гораздо хуже. Он начал за ней ухаживать еще в начале весны, и до того трагического воскресенья Гермионе казалось, что у них есть все шансы. Но после гибели Гарри ей пришлось признать, что это, скорее всего, не так. Да, Рон изо всех сил старался ей помочь. Но он абсолютно не понимал, что именно ей нужно. Он пытался разговаривать, когда она мечтала, чтобы ее оставили в покое, и упорно молчал, когда ей хотелось услышать что-нибудь ласковое. За эти две недели она ссорилась с ним больше, чем за все предыдущие годы... И в какой-то момент поняла, что в одиночестве ей спокойнее, чем с ним.
Гермиона вздохнула и сдула упавший на нос локон. Она была уже почти уверена, что ей следует как можно скорее поговорить с Роном. Чем раньше он перестанет питать ненужные надежды, тем лучше... Но как ему об этом сказать? И как сделать так, чтобы они не поссорились совсем?
В довершение всех бед у нее не шла из головы встреча с Малфоем на квиддичных трибунах. Она так растерялась, когда поняла, что он все время молча наблюдал за ней. Почему он сидел там один? И с чего ей вздумалось поздравлять его с днем рождения? Ах да, она просто не знала, как закончить этот непонятный разговор. Собственно, о том, что у него день рождения, она узнала совершенно случайно – услышала разговор трех слизеринок в ванной старост. Визгливым восторженным голоском Панси Паркинсон обсуждала с двумя подружками, что ему подарить на совершеннолетие. И потом, всю последнюю неделю Малфой так странно себя вел... Или ей показалось?
– Крайне любопытный орнамент, мисс Грейнджер, – раздался у нее над ухом знакомый вкрадчивый голос. – Правда, на мой взгляд, он скорее подошел бы к эссе по ядам, а не по обезболивающим снадобьям...
Гермиона вздрогнула и посмотрела на свой лист пергамента. Все его поля были покрыты извивающимися змейками... Она подняла голову, но Снейп уже отошел от ее стола и неторопливо удалялся к Запретной Секции. Через несколько шагов он обернулся и добавил:
– И на вашем месте я бы почаще заглядывал в словарь. В вашем сочинении как минимум две орфографические ошибки.
Закусив губу, расстроенная Гермиона принялась перечитывать написанное.
* * *
К вечеру среды, когда формальности были наконец-то завершены, Драко чувствовал себя, как выжатый лимон. На пятьдесят каком-то по счету подписанном документе ему страстно захотелось запустить чернильницей в стену и отказаться от наследства немедленно. Остановили его две вещи: нежелание огорчать мать и опасение, что в случае отказа бумажек придется подписать втрое больше. Впрочем, он подозревал, что все-таки обрадуется размерам своего состояния – но только после того, как хорошенько выспится.
После трех дней мучений Драко стал обладателем не только родового титула, но и необъятных угодий** в южном Уэльсе, невероятного счета в Гринготтсе, целой кучи акций непонятно чего (он с ужасом подумал, что когда-нибудь придется со всем этим разбираться) и прочих тому подобных ценных вещей.
Теперь он сидел в кресле у камина в Угловой гостиной и вертел в руках только что полученную лицензию на аппарирование. Из всех комнат, где обычно принимали гостей, он больше всего любил именно эту – темное дерево огромного дубового стола уютно сочеталось с теплыми светлыми тонами ковров, занавесей и кресел.
– Хочешь что-нибудь выпить? – мягко поинтересовалась Нарцисса, опускаясь в кресло напротив.
– Было бы неплохо, мам, – кивнул Драко. Несколько прядей волос упали ему на лицо, и он с раздражением откинул их назад.
– Ты будешь носить их, как... как носил Люциус? – осторожно спросила мать, приказав домовому эльфу принести коньяк.
– Конечно, – слегка раздраженно и в то же время растерянно отозвался сын. – Если я не одобряю его... ммм... политические пристрастия, это не значит, что я собираюсь отказываться от родовых традиций. По крайней мере, от тех, что не противоречат моим пристрастиям. В конце концов, – он криво усмехнулся, – я уже второй час глава Дома Малфоев.
– Тогда их стоит немного удлинить, – Нарцисса взмахнула палочкой, и светлые прямые волосы Драко, зашевелившись, будто змеи, отросли до лопаток. Второй взмах, и пряди со лба и с висков сплелись в особый узел на затылке.
– Мама, я в состоянии это сделать сам! Мне не пять лет, – буркнул Драко и тут же добавил, смутившись: – Спасибо.
Чуть наклонив голову, Нарцисса задумчиво смотрела на хмурого сына поверх своего коньячного бокала. С каждым годом мальчик еще больше напоминал отца – но только внешне. Люциус никогда не показывал своих чувств так явно, подумалось ей, зато неплохо умел их изображать. Драко же был куда менее сдержан и манерен, хотя притворяться и он мог отменно. Впрочем, откровенность – оружие ничуть не менее грозное...
– Мама, – Драко прервал поток ее размышлений, – могу я задать тебе личный вопрос?
По тому, как формально это прозвучало, Нарцисса поняла, что вопрос действительно очень личный. Она кивнула.
– Почему ты вышла замуж за отца? – спросил он, глядя матери в глаза.
Она знала, что когда-нибудь сын задаст ей этот вопрос.
– Когда мне было четырнадцать, – медленный глоток из бокала, – я была влюблена в него без памяти. Как и все слизеринские девочки старше тринадцати лет. Он был на седьмом курсе, я на четвертом. Тогда он мнил себя рыцарем в сияющих доспехах – в рамках чистокровных традиций, разумеется. Он был слизеринским королем Артуром, и все сходили по нем с ума. Даже Северус, нелюдимый и почти незаметный первокурсник, признал в нем лидера.
– А потом Артур оказался Мордредом, – мрачно предположил Драко.
– Скорее Лотом***, но это было позже, много позже, – покачала головой Нарцисса. – Не знаю, когда Люциус заметил мое восхищение, но он пригласил меня на Святочный бал. Весной, когда мне исполнилось пятнадцать, он официально просил моей руки у моих родителей, и мы были помолвлены. А потом он окончил школу, и три года мы виделись только на каникулах. Через месяц после того, как я получила результаты ТРИТОН’ов, мы поженились. А спустя еще год он совершил ошибку, которая принесла нам очень много горя и, в конечном счете, стоила ему жизни.
Драко опустил глаза. Он знал, что мать никогда не одобряла взглядов отца и его увлечение темными искусствами, которое и привело когда-то Люциуса Малфоя к Волдеморту. Именно поэтому она в свое время не позволила перевести сына в Дурмштранг. Драко вспомнил, как он сердился на мать за то, что она заставила его остаться в Англии... Ему тогда уже исполнилось четырнадцать, и он считал себя совершенно взрослым.
Нарцисса воспользовалась повисшим молчанием, чтобы сменить тему.
– Довольно об этом, ведь мы сегодня празднуем, – мягко сказала она, поднимаясь. – Я совсем забыла про твой подарок. Закрой глаза и жди.
– Какой подарок? – удивился Драко, послушно закрывая глаза. Зажмурившись, он слышал, как мать вышла в соседнюю комнату и почти сразу же вернулась.
– С днем рождения!
На его колени опустилась... гитара. Драко улыбнулся, не открывая глаз, знакомясь с ней на ощупь. Пробежался пальцами по струнам. Легкий, отзывчивый инструмент с чудесным звуком. Не сравнить с его учебной гитарой – ту ему купили в 12 лет, и она уже успела состариться. Не говоря уже о том, что последние пара лет в слизеринских подземельях не прибавили ей здоровья.
– Ты не могла выбрать лучше, мама... О, она уже настроена. Сыграть тебе?
– Я буду рада, – Нарцисса снова опустилась в кресло.
Драко на мгновение задумался... Потом взял аккорд.
Due braccia grandi per abbandonarmi dentro
Se la notte avevo un po' paura.
Occhi profondi per cui ero un libro aperto
Senza dire neanche una parola.
Aveva mille modi buoni per svegliarmi
Quando non volevo andare a scuola.
E mi chiedevo mentre le guardavo i piedi
Questo angelo perche' non vola?
Le mamme sognano,
Le mamme invecchiano,
Le mamme si amano,
Ma ti amano di piu'... ****
– Что это? – негромко спросила растроганная Нарцисса, когда песня отзвучала.
– Не знаю, – пожал плечами Драко. – Блез привезла ноты, когда в прошлом году ездила в Италию. Подозреваю, что это что-то маггловское. Я не знаток современной музыки. Но мне понравилось.
– Блез? Блез Забини? – поинтересовалась мать. – Такая темноволосая девочка с синими глазами?
– Да. Удивительно забавное существо, – ответил Драко.
– Это благодаря ей ты так рассеян и наконец-то начал читать стихи? – подмигнула Нарцисса.
– Мама, это невозможно! – фыркнул Драко. – Блез умница, но роман с этой сумасбродной цыганкой лишит головы кого угодно. Я предпочитаю оставаться в здравом уме и твердой памяти.
– Ясно, – сказала Нарцисса, решив не настаивать. – Не знаю, как ты, а я иду спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, мама, – он поцеловал ее в щеку и вышел.
«А все-таки мальчик кем-то увлечен, – подумала Нарцисса, глядя сыну вслед. – Надо будет еще раз написать Северусу...»
-------------------------------
* Франческо Петрарка, Сонет IX, пер. Е. Солоновича
** Думаю, маги скрывают свои владения не только под видом развалин и т.п., но и под видом старинных маггловских поместий. Те же Малфои спокойно могут быть зарегистрированы в маггловском мире под именем графов N или баронов K, и никто ничего не заподозрит.
*** Король Лот – владыка Лотиана и Оркнейских островов, муж сводной сестры Артура Моргаузы, враг Утера Пендрагона и позднее Артура.
**** S. Cutugno, Le mamme. Мой вольно-подстрочный перевод:
Две большие руки, обнимающие меня,
Когда ночью бывает страшно.
Глубокие глаза, читающие меня, словно открытую книгу,
Понимающие меня без слов.
Тысяча верных способов разбудить меня,
Когда не хочется идти в школу.
И я себя спрашивал, глядя на ее ноги:
Отчего этот ангел не летает?
Матери мечтают,
Матери стареют,
Матери влюбляются,
Но тебя любят всегда больше...